Книга Фокусницы [Куклы; Колдуньи] - Буало-Нарсежак

сцене спешит. Это уже не воровство, а какая-то фантасмагория. Ценные книги — хоп! — исчезают. Севрский фарфор — в мешок! Как не бывало. Она бесшумно мечется по сцене. Вдруг вспыхивает люстра. Аплодисменты смолкают как по команде.

Входит молодой хозяин замка, он в халате. Озадаченная воровка медленно отступает перед ним, и зрители невольно любуются ее дразнящей грудью, стройными ногами, играющими бедрами. Мешок забыт. Все видят только вызывающую красоту девушки. Одетта упирается кулаком в подбородок. Она смотрит на Пьера. Он протягивает руку к партнерше. Одетта хорошо знает, что означает этот жест и почему лоб Пьера покрывает испарина. Дурень!.. Воровка хочет бежать, он хватает ее. Они борются…

— Держи ее покрепче, парень! — кричат откуда-то из-под потолка темного зала.

Сосед Одетты наклоняется к ней.

— Совет явно лишний, — шепчет он.

Одетта пожимает плечами. Пьер хватает веревку и крепко привязывает девушку к стулу. Потом очень медленно наклоняется к лицу пленницы, его губы касаются губ прекрасной преступницы, и зал невольно вздыхает. Одетта рвет программку на мелкие клочки.

— Перебарщивает, — ворчит она.

— Этого нет в сценарии? — спрашивает журналист.

Одетта вздрагивает, мерит нахала взглядом.

— Конечно есть! Но он так возбуждается, что перестает замечать публику.

Она смотрит на юную пару. Девушка отталкивает хозяина замка. Чудо! Веревка соскальзывает с нее и падает наземь. Он вытаскивает наручники и замыкает их на тонких запястьях. Напрасно! Неуловимое движение — и она освобождается. Сейчас она убежит, исчезнет. И тогда юноша выхватывает револьвер. Воровка застывает на месте, но ее откинувшаяся назад фигура выражает отказ. Движения так точны, а мимика настолько великолепна, что зал забывает про спектакль. Публика чувствует гнев обманутого юноши. Он распахивает дверцы шкафа, вытаскивает оттуда корзину и поднимает крышку. Девушка понимает, что ее ждет, но не уступает. Она предпочитает влезть в корзину, и хозяин вешает на крышку замок. Он жестоко улыбается, выбирает самую длинную шпагу, пробует лезвие. Одетта теряет терпение.

— Живее… Не тяните! — шепчет она.

Пьер нащупывает шпагой щель между ивовыми прутьями и резким движением вонзает острие по самую рукоять. Корзина судорожно сотрясается. Стоны. Но они быстро стихают. Пьер вытаскивает окровавленную шпагу, в зале раздается сдавленный крик ужаса, потом взрыв аплодисментов. За спиной молодого человека появляется воровка, одетая в шикарное вечернее платье. Как ей удалось выбраться из корзины и моментально поменять костюм? Секрет. Но это та же самая девушка — белокурая, улыбающаяся, сладострастно-невинная. Все узнают ее, потому что все ее желают. Она появляется рядом с хозяином замка, как мечта о недостижимой любви. Журналисты в один голос восклицают:

— Великолепно! Замечательно!

Только Одетта сидит неподвижно.

Внезапно хозяин замка кидается на неуловимую добычу. Сейчас он задушит ее! Нет. Девушка теряет сознание. Она падает к нему на руки, и он кружится по сцене, огорошенный, не зная, что делать с бесчувственным телом. Публика свистит, выкрикивает что-то — настоящий шквал смеха и свиста. Пьер опускает свою ношу на диван, набрасывает на нее покрывало и снимает телефонную трубку. Быстро и беззвучно шевелятся губы. Вероятно, он просит о помощи. Потом с озабоченным видом возвращается к дивану.

— Она смоталась! — кричат из зала.

Пьер наклоняется, берет покрывало за уголок. Одетта слышит, как вокруг взволнованно дышат зрители.

— Чего ждешь? — вопит тот же голос.

Пьер срывает покрывало. Под ним никого нет. Жертва обморока стоит в дверях, одетая в амазонку, шляпка кокетливо сдвинута набок, в зубах цветок. Зал раскалывается от криков «браво».

— Поздравляю! — восклицает журналист. — Высший класс!

— Да-да… — бормочет Одетта срывающимся голосом.

Один за другим раздаются три выстрела, и шум смолкает. Молодой человек стреляет в упор. Красавица покачнулась, падает на колени. В уголке рта показалась кровь. Она валится на бок. На этот раз конец. Пьер поднимает труп, запирает его в шкаф, вытирает руки. Но вот дверца шкафа медленно открывается. Девушка снова появляется, на этот раз в белоснежном бальном платье, в руках у нее веер. Она так сверхъестественно красива, что зрителями овладевает странное беспокойство. Теперь она идет навстречу молодому человеку, и его охватывает страх. Он отшатывается, суетится, кидается к многочисленным дверям, запирает их, а ключи один за другим опускает в карман. Последний взгляд. Чарующий призрак почти трагически неподвижен. Юноша бросается вон из комнаты, захлопывает последнюю дверь, слышно, как поворачивается ключ в замке. Он запер свою любовь. Безумец! Разве можно арестовать любовь?

Девушка с улыбкой поднимает лежащую у стула веревку. Она сворачивает ее, кладет у рампы, и начинает махать над ней веером. Зрители привстают с мест. Раздаются крики: «Сядьте! Сядьте!» Веревка вздрагивает. Под взмахами веера она приподнимается, как тонкая змейка, что раскачивает головой по воле факира. Она выпрямляется в такт все убыстряющимся взмахам веера.

— Индийский канат, — произносит журналист.

Одетта кивает. Кольцо за кольцом разворачивается веревка, а девушка начинает раздеваться. Весьма целомудренный стриптиз. Все понимают — ей это нужно, чтобы подняться по веревке и исчезнуть навсегда. Однако тишина делается все глубже. Одна за другой падают одежды. Веревка непонятным образом держится вертикально. Оркестр под сурдинку исполняет томный венский вальс. Верхний свет гаснет. Прожектор выхватывает словно окутанный синей дымкой прелестный силуэт актрисы, расцвечивает его в таинственные оттенки витража.

Сцена погружается в полумрак. Девушка горделиво стоит перед сотнями зрителей. Плавным жестом она отбрасывает веер, хватается за веревку и начинает подниматься. Она уже на полпути — эфемерное создание, призрачное видение. Лица зрителей в едином порыве запрокидываются, глаза следят за ее восхождением, музыка будит у них в душе неясную грусть. Так хочется удержать эту фигурку, которая там, в вышине, склоняется в последний раз и прощальным жестом протягивает к залу руку. Рыдает скрипка. Веревка вздрагивает. Тишина становится невыносимой. Канат раскачивается все сильнее, скрипка смолкает, и наваждение кончается. Что-то со свистом проносится в воздухе. Веревка падает на сцену. Все ищут глазами исчезнувшую женщину. Зрители даже не осмеливаются дышать. Внезапно сотрясается дверь. Входит хозяин замка, за ним жандарм. Публика не выдерживает — кто вопит, кто всплескивает руками. Жандарм бросается вперед, поднимает брошенную одежду. Оттуда вылетают две голубки и кружатся вокруг одураченных мужчин. Разгневанный жандарм хватает хозяина замка и уводит его, а зал взрывается аплодисментами. Занавес опускается, вновь поднимается. Зрители стоя приветствуют Пьера и его партнершу. Их вызывают снова и снова. Они неловко кланяются. При ярком свете прожекторов и софитов видно, что они совсем юные. Они хотят уйти. Требовательные крики зрителей усиливаются. Одетта потихоньку покидает зал, чтобы запереться в своей уборной. Там она расхаживает, нервно курит, вслушиваясь, как за стеной бушует успех, к которому она так долго стремилась. Она знает, что завтра